отчего в комиссионный не понесла?
- В комиссионном сказали, что слишком дорогое колье, долго будет ждать
покупателя, а за хранение какие-то проценты берут... Дине отдала оттого,
что носит фамилию мужа; говорит, мол, не хотела, чтоб был излишний интерес
к его имени.
- Что он, Высоцкий, что ль?! Или Райкин? Диной этой самой занялись?
- Конечно.
- Попусту его не тревожьте, они ведь обидчивые больно, эти артисты с
режиссерами, у каждого покровителей тьма самого высокого ранга...
Запросите на Дину и всех знакомых Писаревой характеристики...
- А на него?
- Дело есть дело, надо соблюдать форму. Справочку мне напишите, чтоб я
толком начальству доложил, у меня в пять рапорт. Успеете?
- Схематично - да.
- Так вы иначе как схематично пока ничего и написать не сможете, как ни
бейтесь.
Вот бабы, а? Особливо избалованные... Им бы белье постирать да полы
помыть по квартирам, чтоб устатку поболе... А как этот Писарев? Не
фордыбачил?
- Нет, - ответил Друзов, чуть помедлив поначалу. - Достойно себя вел.
...В кабинете кадровика управления, когда раздался звонок капитана
Друзова, как раз и находился главный консультант управления, кандидат
искусствоведения Василий Грущин, готовивший по поручению руководства
справку на Писарева и его коллектив...
Грущин не просто не любил Писарева: он болезненно, до темноты в глазах
ненавидел его.
Поначалу, в институте, они были друзьями, особенно на первых двух
курсах, - высокий, очень спортивный Василий и Санька, квадратный, словно
обрубок, с перебитым в драке носом, растолстевший после того, как врачи
запретили ему заниматься боксом, после третьего по счету нокаута.
Санька был всегда влюблен в своих друзей, очень ими гордился, выставлял
их вперед: "Василий Грущин - грандиозный режиссер, он наделен даром, он
впереди всех нас, мы ему в подметки не годимся", "Митя Степанов - великий
репортер, я убежден, что после института он сделается звездой" (имя
Михаила Кольцова тогда еще не произносилось вслух), "Левон Кочар.....

Цитата
орожно, но тем не менее твердо:
- России слишком хорошо знаком ужас чужеземного ига, сэр, чтобы
серьезно тяготеть к Востоку. Поверьте, ее тайная мечта, несмотря на
оппозицию московских традиционалистов, - обручение с нами.
- Упаси нас бог от этого, особенно после брачного союза его дочери с
герцогом Голштинским...
После долгой паузы сэр Дэниз задумчиво спросил:
- Вы полагаете более разумным повернуть Россию в объятия безбрежной
Азии?
- А что вы называете Азией? - спросил первый лорд рассеянно.
- Скорее всего Поднебесную.
- А отчего не Турция?
Сэр Дэниз ответил сразу же - твердо:
- Оттого, что вера Магомета бескомпромиссна. Следовательно,
сколько-нибудь прочный и долгий союз христианского православия с кораном
невозможен.
- А кого вы прочите в гипотетические союзники России - если будущее
измерять не годом и не десятилетием, но веком?
- Вы бы хотели получить ответ, который можно трактовать таким образом,
что союзником России я хочу видеть не могучую Турцию, но Поднебесную
империю?
- Но там же слепая вера в Будду, - улыбнулся первый лорд.
- Во-первых, Будда - не Мухаммед, он терпим и любопытен. Во-вторых, при
дворе богдыхана множество католических миссионеров; их резиденции не
только возвышаются в Бейпине, но и в Шанхае и Кантоне. И доминиканцы, и
иезуиты - персона грата в Поднебесной империи; миссионеры даже Конфуция
причислили к лику святых, наравне с Франциском Ассизским. Они - сила в
Поднебесной империи...
- Тем более, - задумчиво произнес первый лорд. - Тем более, альянс
России с Востоком, который рано или поздно вольется в лоно ватиканской
церкви, пусть, увы, еще не протестантской, но Христовой, и станет, таким
образом, цивилизованным регионом, - выгоден нам, ибо мужем сделается Азия,
Санкт-Петербургу суждено быть супругой, а в этом - залог страдательности.
Не станете же вы спорить против того, что у католичества еще есть шанс
заключить мир с православием? И, наконец, последнее. Кто вам ....

Цитата
ереживает кризис оттого, что дворцовый блок царя с помещиками, то есть с
крайне правыми, не может дать промышленникам тех реформ, которых требует
развитие капитализма. Буржуазии, капиталу, потребна определенного рода
политическая свобода, дабы активно развивать Промышленное производство, а
царь, главный помещик империи, не хочет, да и не может дать ей
политическую свободу. Итак, царь и землевладельцы - с одной стороны,
промышленники и буржуазные либералы - с другой. Лебедь, рак и щука. Между
ними идет сложная - бескровная пока - драка за власть; царь добровольно не
отдаст ее либеральным промышленникам. И при этом - стомиллионный
трудящийся люд, а б с о л ю т н о бесправный и забитый. Вот в чем суть
кризиса.
Выход из него отнюдь не в отставке Столыпина или в его победе над
дедушками Государственного совета.
- Так все же, - спросил журналист из Гамбурга, - что ждет Россию в
ближайшем будущем?
- То есть как это "что"? - удивился Франек. - Революция.
Реакция у всех журналистов была одинаковой; весело улыбаясь шутке
наивного лектора социал-демократии, тем не менее дружелюбно ему
поаплодировали; внес хоть какую-то ясность в таинственные российские
дебри...