«И язык наш какой-то ущербный и нелепый: далека от нас довоенная жизнь с ее понятиями. Солдатское арго помогает приукрасить наши серые будни, награждая самые повседневные вещи более изящными названиями (перчатки - "гляссе", обмотки - "спирали"), или подняться с помощью грубоватого юмора над этой серостью. Так, хлеб у нас - "торф", перловая каша - "шрапнель", снаряд - "ягодка", командир отделения - "идол", карабин - "Лиза". Нам хочется быть и выше самой смерти. А может быть, это унаследованное от предков суеверие - пользоваться вместо правильных названий какими-то другими, и мы весьма цинично произносим: "вышибли дух", "списали в расход", "сняли со всех видов довольствия", "отошел в лучший мир", "тьма подернуло очи", и так далее.
Мы бедны и ущербны прежде всего потому, что бездомны и лишены любви. У нас нет надежды получить хоть одно письмо от близких, и нам некому его посылать. Но и эта ущербная жизнь, которая у нас еще есть, так же трагически хрупка, как обгоревшая нить. Но мы все же живы, и нам хочется, чтобы наша жизнь имела надежную точку опоры».