Проснувшись, Крабат оставляет своих товарищей, и ноги словно сами выводят его к заброшенной мельнице. Там действительно живет одноглазый черный маг-мельник, а также 11 его подмастерьев. Мальчик остается на мельнице, продает свою душу за еду и ночлег и становится полноправным членом подросткового братства начинающих колдунов.

Вскоре ему предстоит узнать, что все мальчики рано или поздно станут жертвами своего хозяина и их устраивает такая участь, что и он сам пришел на место погибшего подмастерья, что мельник водит знакомство с самой Смертью и что единственное средство, которое способно разрушить магический договор, — это любовь. Но даже в этом случае один он вырваться не сможет, спасение возможно только для всех сразу. А еще он должен понять, кому же из своих коллег по несчастью он может доверять, что слабый может оказаться сильным, а самым верным другом — тот, от которого меньше всего этого ждешь.

Литературный первоисточник именовался «Крабат, или Легенды старой мельницы». Что забавно, хоть книга и стала культовой для немцев, речь в ней идет о славянах, о лужицких сербах, народности, проживающей на востоке Германии, на берегах Шпрее (лужицким сербом является и сам Отфрид Пройслер). Сравнения с современной кинофэнтези неизбежны. Тут нет привычной толпы персонажей и эпизодических героев, массы смыслов, множества сменяющих друг друга и рядящихся в разные маски злодеев, масштабных дорогих съемок и колдовских эффектных битв. «Крабат» в этом и не нуждается, суть притягательности истории о старой мельнице в простоте, уходящей корнями в глубь веков. Хотя сцена превращения мальчиков в воронов сделана прекрасно, полеты, показанные глазами птиц, завораживают, атмосферность и темные краски Средневековья переданы мастерски, да и актеры справились со своей задачей очень достойно. Но прелесть истории не в этом. Здесь все ясно с самого начала, зло тут не рядится в маски и не прикидывается милым — оно и есть милое. Черный маг с искреннем чувством относится к своим подмастерьям, осознает свою злую сущность и мирится с ней. Сами подростки, даже, кажется, самые вредные из них, честно соблюдают законы мужского братства.

Это возможность равноценного выбора между злом и добром, которые одинаково имеют право на существование в нашем мире и могут вызывать равноправные симпатии. Читавшим книгу можно выставлять претензии к экранизации по поводу некоторой корректировки сюжета и образов главных действующих лиц, но самое главное — этот трезвый взгляд на выбор между добром и злом — в фильме, безусловно, есть. И если отказаться от привычек искать в сказочных фильмах эффектный страх, то будет страшно. Страх тут вызывают не когти и зубы неведомых чудищ, а чуть скрипнувшая дверь и еле видные красноватые глаза Смерти, обыденно прибывающей на старую мельницу за своей ежегодной жертвой.