Мне было 18, когда барабанщик и бенд-лидер Би Би Кинга Sonny Freeman позвонил мне в 1969 году, примерно за год до концерта в тюрьме округа Кук. Я играл тогда в составе концертной группы Алберта Кинга. Би Би подбирал большинство своих музыкантов из групп Алберта, Бобби Блэнда и Литтл Милтона.
Каждый концерт с Би Би был чудесен для такого птенца, как я. Однако выступление в тюрьме Кук выделяется, как одно из самых необычных. Все мы были несколько перепуганы: тюрьма содержала наиболее ярых, страшных и жестоких преступников в Чикаго, города за которым и так закрепилась репутация достаточно сурового, страшного и жестокого города (даже среди тех, кто сидел в этой тюрьме).
Но Би Би прожил сложную жизнь, и он сочувствовал парням, томящимся в этой темнице. Джонни Кэш прославился выступлениями и записями в Folsom Prison. Так что, похоже, правильно Би Би пошел по тому же пути (в те времена белые что-то делали, затем, когда черные совершали такое же, они были «первыми черными в этом деле». И наоборот).
Помню, меня удивило, что в тюрьме чернокожий начальник. Он уважительно отнесся к нам. Хороший человек на суровой работе. Его беспощадно освистала аудитория, одетая в робы, что нас посмешило. Это поругание, эти «бу-у-у-у» оказались намного, намного громче и яростней, чем игра нашей группы тогда.
Оглушительный лязг металлических засовов и двери захлопывались за нами после осмотра и обыска – вот ярчайшее первое впечатление! Мы чувствовали себя неописуемо беспомощными и нервированными, несмотря на то, что в тот же день должны были покинуть заведение. Мы переглянулись, словно говоря друг другу взглядами: «Вот же, черт подери».
Перед шоу нас покормили в общем зале. Всем хотелось есть, как всегда в начале дня, поскольку встали не вовремя и толком не позавтракали. Тенор-саксофонист Луис Хьюберт, один из бывалых ветеранов группы, рассказал нам, молодняку, что в тюремную еду подсыпают некий порошок, подавляющий силы, необходимые мужику для романтического вечера с дамой. Надо сказать, никто тут же не вскочил и не вышел. Нам пришлось сделать вид, что еда нормальная, даже хорошая. Такова уж обязанность вежливого гостя. Там было не до этикета, но все-таки лучше им было не пренебрегать.
Меры безопасности наисерьезнейшие. Тем не менее, мы могли побыть среди узников до и после концерта. Мы пожимали руки, болтали, отвечали на вопросы. Не однажды меня спрашивали, какого дьявола я делаю в ансамбле Би Би Кинга. Многие держались ровно и не скупились на комплименты. Двое из нас получили, так сказать, предложения руки и сердца от некоторых жутких, отпетых парней. Большинство же были просто несчастные люди, которым посчатливилось несколько часов откосить от тяжелой работы.
Концерт мы давали с возвышения, на котором обычно помещалась охрана в тюремном дворе. Совсем неплохо: большинство гастролей за пределами Чикаго проходили на похожих примитивных сценах и с примитивной же аппаратурой. Мне досталось маленькое старое пианино, выглядевшее и звучавшее, словно его годами держали под водой. Звук его был вялый, чтобы извлечь его из заторможенного механизма, приходилось прилагать серьезные усилия. Пианино было расстроено – оно звучало на полтона ниже, так что мне пришлось играть все песни на полтона выше, чтобы попасть в ноту с духовыми и голосом Би Би Кинга.
Как и наша группа, аудитория оказалась на 99 процентов из чернокожих. Я повстречал там одного еврея также по фамилии Леви, и мы немножко поболтали. Вне зависимости от расы, все заключенные клялись в своей абсолютной невиновности и твердили о совершенной в отношении их несправедливости.
Кроме пары деревенских тупиц, все, похоже, получали удовольствие, хотя копы, по-моему, слишком рано выгнали людей во двор. Нас они обложили вполголоса, а нескольких своих начальников – чистили во всю глотку.
Некоторым музыкантам – и мне тоже – предложили наркотики, в основном траву, ну и покруче тоже. Мы своим ушам не верили. Один парень затянулся косяком как ни в чем не бывало. Пахло обалденно, лучше, чем то, чем мы баловались. Мы поспешно отказались и сделали к дьяволу ноги от него.
В толпе выделялась пара крупных, с голыми плечами, зеков в рыжих и белых париках, на них была кричащая одежда. Когда Би Би переходил на фальцет, они льнули к «своему мужчине», игриво махали носовыми платками и подмигивали – точно так, как давнишние поклонницы Кинга на концерте прошлым вечером.
В общем и целом это было обычное шоу Би Би Кинга, хотя двух похожих у него я не припомню за 7 лет работы. У нас никогда не было «утвержденного» списка песен, если только мы не выступали на телевидении или с оркестром расширенного состава, как в Вегасе, или с симфоническим оркестром. Как правило, на 99,9 процента мы могли предугадать, что будет в программе. Так или иначе, Би Би обычно начинал с «Every Day I Have The Blues" в тональности Cи-бемоль и сразу же переходил к «How Blue Can You Get» в Ля-мажор.
Когда мы добрались до «The Thrill is Gone», стало ясно - шоу удалось. Смысл стихов существенно изменился и приобрел более глубокий смысл, учитывая аудиторию и ситуацию. Мы исполняли блюз, однако эти ребята жили им, страдая более чем мы когда-либо. Они чутко распознают, если артист пытается впарить им какую-то туфту, поэтому они были требовательными слушателями. Все было очень, если не сказать чересчур, реально…
Мы понимали, что творим историю, и соответственно выкладывались.
Би Би Кинг держался так большую часть своей жизни. Он дал еще не один подобный концерт в Штатах.
Однажды мы играли в рамках телешоу Фила Донахью в женской тюрьме Огайо, в городе Коламбус. Потом я получал полные одиночества и любви письма от дамы, которая убила своего неверного мужа. Да, она была буквально отпадно яркой и пышной девочкой.
P.S. Впоследствии Би Би Кинг дал более 50 подобных концертов в тюрьмах и зонах. Более того, в марте 1972 он вместе с известным адвокатом Ф. Ли Бейли основал «Фонд содействия реабилитации и восстановления для заключенных», который поддерживал не только артистически (благотворительными концертами), но и деньгами.
Задняя сторона пластинки "Live in Cook County Jail"