[Tamerlan]

Н. ДЖИГУРДА: Грузовик побитый с такими дугами через которые животные не должны выпрыгнуть.

В. ЕРОФЕЕВ: Да, и мы превращаемся в животных. Мы едем через остров, а вертолет снимает. Одна девочка достает российский флаг и вот символ этой программы российский флаг…

К. ЛАРИНА: Скотовозка.

В. ЕРОФЕЕВ: На скотовозках. Вот это символ сегодняшнего "Последнего героя". И я охотно этот символ готов подарить всем тем желающим, которые его подхватят. Российский флаг, я уже думаю, это, наверное, не то, на что я подписывался. Дело не в скотовозке. Может быть, можно было сказать, а это как фан такой. Весело. Но когда мы видим…

Н. ДЖИГУРДА: Люди бьются. Женщины держатся за эти перила и бьются головой. Потому что дороги не было.

В. ЕРОФЕЕВ: А игра еще не началась. Игра начинается, вот реальная игра, когда разбиваются на три племени и начинается. Дальше нас привезли куда. Нас привезли в то место, пункт икс, где мы должны были переночевать. Опять-таки перед игрой. И вот здесь начался настоящий концлагерь. Это было специально сделано, построено на унижение. И именно поэтому у меня зародилась мысль, что я участвую в фашистском проекте.

Н. ДЖИГУРДА: Территория огорожена колючей проволокой. Лагерная вышка. С динамиком. Вы попали в рай. Соблюдайте условия…

В. ЕРОФЕЕВ: Издевательство.

Н. ДЖИГУРДА: И надзиратель говорит: выстроиться всем в линию. За черту не заходить. Кто зайдет за черту, тот выбывает из игры. Всем вместе, шагать только вместе. И люди напираю. Ну, мы с Виктором переглянулись, ухмыльнулись. Меня подтолкнули сзади. Я за черту зашел. Так, соблюдать иерархию. Вы не слышали. Я говорю: да пошли Вы. Перешел ту черту. Положил чемодан и гитару. Виктор пошел. Те так: подходить, сдавать ценные вещи. Фотографироваться в профиль, в анфас. Стоит фотограф.

В. ЕРОФЕЕВ: На фоне доски, где определен твой рост.

Н. ДЖИГУРДА: Как в лагере, как в полицейских эти самые. Шмон тут. Вещи у тебя начинают шманать вещи.

В. ЕРОФЕЕВ: Унизительно шманают вещи.

К. ЛАРИНА: А это снималось на камеру?

Н. ДЖИГУРДА: Все это снималось.

К. ЛАРИНА: Т.е. это все равно для них какая-то часть игры. Такая реконструкция.

В. ЕРОФЕЕВ: Это часть садизма. Там на моих глазах в течение буквально 2 часов произошло изменение, которое, мне кажется, очень важно для нашего общества. Значит, если мы попадаем в закрытое общественное помещение. Герметическое. Где власть имеет полную безнаказанность, а люди имеют слабое, я имею в виду, молодых, слабое представление о том, что такое фашизм, и что такое тоталитаризм. То тогда они превращаются, одни в подопытных кроликов, пищу для уничтожения. Действительно их съедают, а другие получают уже садистское удовольствие. Вот этот вот режиссер Игорь, который орал на всех, это же просто режиссер. Он же не гестаповец. Он же не нквдэшник. Это человек, с которым мы летели.

Н. ДЖИГУРДА: Летели, он нормально общался. И вдруг он, надевая униформу, превращается…

К. ЛАРИНА: А униформа у них какая?

Н. ДЖИГУРДА: Ну, просто униформа панамская полицейская униформа. Они стоят. Но очень важно, все эти люди, как мы потом выяснили, подписали контракты и у нас, где они дали обязательства, не разглашать в течение 2 лет все, что с ними будет происходить на острове. Иначе штрафные санкции непомерные и, т.е. с ними могут делать все, что угодно, они обязаны молчать.

В. ЕРОФЕЕВ: Т.е. им кляп в рот на 2 года.

К. ЛАРИНА: А Вы это подписывали?

В. ЕРОФЕЕВ: Мы это подписывали.

Н. ДЖИГУРДА: Да, это в контракте. Да. Мы подписывали, но когда с нами пошли позже разборки, Вы же подписали…

В. ЕРОФЕЕВ: Я нет, я вычеркнул оттуда.

Н. ДЖИГУРДА: Я вычеркнул это.

К. ЛАРИНА: Не смутило это, кстати, ребят.

В. ЕРОФЕЕВ: Я вычеркнул. Я сказал, я свободный писатель, я напишу все, когда захочу, и все, что захочу. Но поскольку они же нас, хотели меня, полгода уговаривали поехать на этот проект. Надо сказать, что были выставлены какие-то и финансовые условия. Это же не просто так вот приезжай и давай жри червей. Это было для того…

К. ЛАРИНА: Они платят что-то за это?

Н. ДЖИГУРДА: Нет, они платили, допустим, у Виктора есть работа, у меня, они знают… Они компенсировали, чтобы снять…

К. ЛАРИНА: Отсутствие.

В. ЕРОФЕЕВ: Скажем. Для нормальных людей это достаточно серьезная компенсация. Т.е. это не шуточная компенсация.

Н. ДЖИГУРДА: Мне контракт дали в день отлета. Звонили во Францию, уговаривали участвовать. Говорит: Вы прилетаете, мы даем контракт, все оговариваем. Вот отлетать, и мне дают пачку такую контракт…

В. ЕРОФЕЕВ: Но там в контракте был один пункт, который и решил все дело. Там было написано, что организаторы не имеют право, обязываются не унижать человеческое достоинство. И когда мы попали в эту атмосферу, причем ребята просто испугались. Девчонки …

Н. ДЖИГУРДА: Ну, они заставили строиться, как обычно, и мы тут же в камеру, вот только перешли разговор, и мы тут же с Виктором в камеру говорим: мы подписывали контракт на участие в "Последнем герое", а не на проект "стадо баранов в лагере". И будем вести себя соответственно. Подошли вдвоем к этому надзирателю, и я ему по-русски сказал, тихо сказал: мы не будем поднимать бунт сейчас. Но если ты не понимаешь, что даже в лагере есть уважаемые люди, с которыми так, таким тоном не разговаривают, ты сейчас же получишь звездюлей, сказал я по-русски нецензурными словами.

В. ЕРОФЕЕВ: Он сказал: какой лагерь? Я сказал: не корчи из себя начальника концлагеря. И он…

Н. ДЖИГУРДА: Виктор: и с другими людьми говори по-человечески. Они естественно этого не ожидали. Тут же из кустов бежит главный продюсер, к колючей проволоке подбегает, нас отводят, говорят: ребята, Вы же подписали контракт, в чем дело? Говорим: мы подписали контракт и ведем себя так, как… Я ему говорю: я веду себя так, как вел бы себя в лагере. Я говорю: Антон, ты был в лагере. Сценаристке говорю: Вы были в лагере. Они говорят: нет, я не была. Я говорю: так я был в лагере и был в КПЗ. И кгбэшники выламывали мне пальцы, руки, и я вел себя свободным человеком. И здесь с этой игре я веду себя так, как я бы вел себя в жизни. Они говорят: а что ж нам делать? Я говорю: ну, зовите охрану. Давайте драться, давайте Вы будете доказывать свою силу…

К. ЛАРИНА: Давайте Вы будете стрелять.

Н. ДЖИГУРДА: А Вы думаете, что Вы будете меня унижать, за черту не заходить, соблюдать иерархию, Вы какую роль на себя взяли. И Виктор тут же им говорит: Вы проповедуете насилие, это граничит с фашизмом. Это будит в людях самые низменные инстинкты.

В. ЕРОФЕЕВ: Вы превратились в садистов.

Н. ДЖИГУРДА: И если Вы это не измените, мы участвовать не будем. Они: да, да. Потом мы выяснили, что они планировали в этом лагере отдельную серию, которую тут же по ходу свернули, потому что поняли, что с нами договориться… Они говорят: ну, контракт, ну, что, это же игра. Я говорю: когда камеры выключены, Ваши сценаристки позволяют с нами так же говорить: вернитесь в зону.

К. ЛАРИНА: Т.е. при выключенных камерах продолжение то же самое.

Н. ДЖИГУРДА: Продолжение. Нет человеческого разговора. Им всем дали указания общаться так.

В. ЕРОФЕЕВ: Сказать, вели себя по-хамски, это ничего не сказать. Они испытывали наслаждение от унижения людей. Наслаждение. Причем это касалось и женщин, там Татьяна такая вообще сукина дочь, какие-то другие. Крутились, вертелись. И получали просто удовольствие.

К. ЛАРИНА: А кто эти люди? Это что артисты специально нанятые?

Н. ДЖИГУРДА: Там 2 сценаристки и куратор проекта. Причем, как мы потом выяснили, у них проблемы с продюсером главным. Антон Гориславский, единственный вменяемый человек, с которым по-человечески можно. Я говорю: Антон, почему мы с тобой говорим, и ты говоришь по-человечески. Все твои замы говорят так, как будто мы в концлагере. Почему? Говорит: ну, вот что я могу сделать? Притом, что я еще раз говорю: людей простых с улицы просто напросто отбирали на тех условиях, что они будут терпеть все, что угодно. И они ради этого шанса засветиться на телевидении в самом деле готовы… Психолог нам потом рассказывал. Им говорили, женщины были согласны, что их обреют наголо. Т.е. брали, набирали людей…

К. ЛАРИНА: На все готовых.

Н. ДЖИГУРДА: Специально для лагеря. Им говорили: Вы готовы, что Вас обреют наголо? А те говорили: готовы.

В. ЕРОФЕЕВ: Да. Психолог тоже, некомпетентный, тоже склонный к какому-то садизму.

Н. ДЖИГУРДА: Он не знает, с кем имеет дело. Он говорил: я просил у организаторов досье на ВИПов, мне, говорит, не дали.

В. ЕРОФЕЕВ: Это страшное дело.

Н. ДЖИГУРДА: Человек, который не смотрит телевизор.

В. ЕРОФЕЕВ: Я, говорит, не знаю, кто такой Ерофеев, кто такой Джигурда, кто такая Ковальчук, для меня все равны. Ну, просто ситуация, в которой невозможно, кроме главного продюсера, невозможно договориться. Когда Виктор сказал: я вернусь в Москву и позвоню Эрнсту, знает ли он обо всем этом, что Вы делаете…

К. ЛАРИНА: А Вы звонили Эрнсту?

В. ЕРОФЕЕВ: Звонил.

Н. ДЖИГУРДА: Они естественно перепугались и стали всячески, пока нас…

В. ЕРОФЕЕВ: Первое, что я сделал, я позвонил Эрнсту, когда приехал в Москву, я позвонил Эрнсту.

Н. ДЖИГУРДА: И пока нас держали в Панаме, мы отказались участвовать дальше в проекте. Сейчас мы расскажем, последняя капля чего было. Они в это время разослали по прессе, пресс-релиз, что Джигурда и Ерофеев струсили.

К. ЛАРИНА: Да, вот я уже посмотрела.

Н. ДЖИГУРДА: Когда нас посадили в вертолет…

В. ЕРОФЕЕВ: Струсили они, когда мы перехватили инициативу в лагере, и они заткнулись…

Н. ДЖИГУРДА: Они свернули программу…

В. ЕРОФЕЕВ: Главный продюсер подбежал: да, да, мы немножко перегнули палку. Да, да, теперь мы не будем делать это показывать, как все было, а сделаем нарезку из этого.

Н. ДЖИГУРДА: Они свернули эту лагерную программу, боясь, что мы поднимем бунт просто.

В. ЕРОФЕЕВ: А с другой стороны сволочи. Они побоялись меня шманать. Они понимали, что вот здесь есть черта, за которой… Мой рюкзак остался вообще в целости.

Н. ДЖИГУРДА: Ну, и то же самое . Я им говорю: ребят, я ничего не взял недозволенного. Я Вам честно это говорю.

В. ЕРОФЕЕВ: Если слабый, то мочи. А если есть мускулы, то…

Н. ДЖИГУРДА: Нормальная лагерная позиция.

В. ЕРОФЕЕВ: Лагерная тема. И это и проект из экстремального немедленно превратился в экстремистский.

Н. ДЖИГУРДА: Они свернули программу, утром появилась Ксюша Собчак? ведущая, в а' ля садо-мазо, в короткой юбке…

К. ЛАРИНА: С плеткой?

Н. ДЖИГУРДА: С голой попой. С чулками. Плетки не хватало.

В. ЕРОФЕЕВ: Она выглядела, как надувная кукла из амстердамского секс-шопа. И голосом эссэсовки…

Н. ДЖИГУРДА: Сказала: все, что было до этого, это цветочки. Это рай. Теперь начнется главное испытание.

К. ЛАРИНА: Ну, вот на этом мы пока остановимся. Послушаем новости,
затем продолжим этот увлекательный рассказ о том, что происходит на проекте "Последний герой".

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Продолжаем программу. Напомню, здесь у нас в студии Виктор Ерофеев и Никита Джигурда, которые покинули проект "Последний герой". И напомню, что Виктор Ерофеев уже даже в нашем эфире говорил о том, что проект "Последний герой" – это почти реклама фашизма. Вот почему это произошло. И какие основания для таких обвинений, мы об этом поговорим в этой части передачи. Я вот слежу краем глаза за тем, что происходит у нас на экране нашей смс ленты монитор идет, и здесь очень интересно, как меняется отношение наших слушателей к тому, что они сейчас слышат. Потому что в начале писали: боже мой, и что это за мужики такие. Противно слушать. Вот я читаю: Ваше нытье, господа, артисты, писатели. Вам надо было не в "Последний герой", а в "Фабрику звезд". Там, наверное, бассейн есть. Мужики, блин. Ну, и последние смски совсем по-другому уже оценивают ситуацию, о которой мы сегодня говорим. Вот, допустим: господа, кому принадлежит идея этого садистского проекта? Назовите народу имена этих героев, просит Петр из Саратова. Еще одна – Наташа: слушаю и думаю, в Вашем приключении, как в зеркале отразилась жизнь нашей огромной страны. Вы показали, что можно не сдаваться. Вы вдвоем такой маленький марш несогласных. Мне очень понравился этот образ Наташи.

Н. ДЖИГУРДА: Я только хотел сказать о модели. Это модель общества. Это очень важно, потому что когда мы выразили протест и сказали о пропаганде насилия, фашизма, они нам говорят…

В. ЕРОФЕЕВ: Экстремизма.

Н. ДЖИГУРДА: Люди никто же не жалуется. Виктор на это говорит: знаете что, в фашисткой Германии, в Советском Союзе не жаловались и радостно выходили на парады и славили, не зная всей информации, или боясь. Но были люди, которые протестовали, которых убивали, высылали, и которые не соглашались быть пособниками режиму. И в данной ситуации, когда мы с Виктором читали стихи, говорили о высоких материях людям. Говорили, что мы не будем против Вас выступать, и когда нас погрузили на баржу с вертолетов, посадили на ржавую баржу, и у нас сразу возникла ассоциация, мы с Виктором говорили, как в советские фашистские времена сажали людей…