[Vladimir]

"Эхо Москвы" / Передачи / Dura Lex / Суббота, 06.03.2010: Татьяна Тарасова, тренер
[Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

М.БАРЩЕВСКИЙ: ... Что произошло на Олимпиаде?

Т.ТАРАСОВА: Я не знаю. Вы знаете, я была на Олимпиаде рабочей лошадью, я следила за своим видом. Я, конечно, смотрела на матч, я, конечно, на них не ходила. Но у них нет никакого духа российского. Так нельзя, это очень чувствуется. Они не играют на разрыв аорты, не играют. Они не сыгранные, они не вместе. Знаете, я же помню, как побеждала команда американцев в Лейк-Плэсиде в хоккей. Я была на этом матче, они были совершенно не профессионалами – это вообще была студенческая команда. Но у них был такой сильный дух. Дух был! Потому что, все-таки, дух должен быть очень сильный.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я был на игре наших с канадцами. Это, знаете, у меня было ощущение неловкости, как будто я сижу на трибуне раздетым. Канадцы смотрели на нас, соседи по трибуне с таким удивлением – ну, русские не могут так играть. Да, знаете, кстати, какая версия среди ванкуверских таксистов гуляет? Никогда не угадаете. Ванкуверские таксисты после матча говорили о том: «Ну, понятно, договорились: вы отдаете нам Ванкувер, мы вам отдаем Сочи. Потому что вы играть так не можете, вот, просто так плохо играть вы не умеете. Это было специально, вы нам отдали матч». Это говорили таксисты, а таксисты, как известно, все знают.

Где цепочка разорвалась?:

М.БАРЩЕВСКИЙ: Я вас спрашиваю как профессионала. Я, действительно, не понимаю, что изменилось по сравнению с советским спортом? Где цепочка разорвалась?

Т.ТАРАСОВА: Да. Цепочка разорвалась с 1985 года. Вот, смотрите, сейчас на Олимпиаде возраст олимпийцев должен быть приблизительно от 20 до 25 лет, правильно? Ну, кто-то постарше, кто-то поменьше. У нас танцоры, пáрники – им всегда было по 30, когда они выигрывали. Понимаете? Это были зрелые люди. Поэтому, вот, считайте. У нас не было набора вообще. У нас не заливались катки – я уже это много раз повторяла. У нас никто не приводил своих детей, потому что у нас страна вся выживала. Как живет страна, так и живет спорт. Поэтому можно всех снять.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Разве дело не в том, что у нас просто исчезли детско-юношеские спортивные школы?
Т.ТАРАСОВА: Да, они исчезли. Абсолютно.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Как институт.
Т.ТАРАСОВА: Да, они просто исчезли. А тренеры уезжали, потому что здесь не могли прокормиться. А если тренеров нет, кто будет работать?
М.БАРЩЕВСКИЙ: Стойте-стойте, про тренеров мы поговорим. Про это мы сейчас поговорим. Я хочу именно цепочку понять.
Т.ТАРАСОВА: Да, юношеские, детские спортивные школы исчезли.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А откуда потом набирали людей, молодежь набирали в юношескую сборную? Вот оттуда же шел набор.
Т.ТАРАСОВА: Конечно!

М.БАРЩЕВСКИЙ: Что у нас сегодня? У нас есть сегодня платные кружки, где большие деньги надо платить, и государство уже ничего не дает на детский спорт.
Т.ТАРАСОВА: Вы знаете, так, чтобы давало, нет. Надо сначала, как бы, результат показать.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть трех-четырехлетний ребенок...
Т.ТАРАСОВА: Раньше мы выбирали из талантливых детей, да?
М.БАРЩЕВСКИЙ: На какой стадии? В каком возрасте они были уже?
Т.ТАРАСОВА: Ну все равно в 10 лет мы видим человека, в 10-12 лет.
М.БАРЩЕВСКИЙ: В 10 лет они уже занимались в детско-юношеских спортивных школах?
Т.ТАРАСОВА: Конечно! Конечно!

М.БАРЩЕВСКИЙ: А где они сегодня занимаются в 10 лет?
Т.ТАРАСОВА: Они тоже занимаются в детских спортивных школах. Вот, например, в школе ЦСКА 800 человек. Из них 700 детей.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А кто за это платит?
Т.ТАРАСОВА: Платят родители.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Так. А раньше кто платил?
Т.ТАРАСОВА: А раньше никто не платил.
М.БАРЩЕВСКИЙ: То есть государство?
Т.ТАРАСОВА: Государство.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Так вот, скажите мне, пожалуйста, вы представляете себе вменяемого богатого родителя, который может платить, чтобы он допустил, чтобы его ребенок пошел в спорт высоких достижений?

Т.ТАРАСОВА: Нет, у нас никогда ни один ребенок не был из обеспеченной семьи.
М.БАРЩЕВСКИЙ: К чему я и веду.
...
М.БАРЩЕВСКИЙ: Мои наблюдения показывают – может быть, я ошибаюсь, но мои наблюдения показывают, что в Америке в хоккее, в баскетболе, в бейсболе спорт является социальным лифтом для людей из бедных слоев в миллионеры. Я не представляю себе состоятельного родителя, ну, который имеет возможность дать своему ребенку хорошее образование либо в российском хорошем вузе, либо заграницей...

Т.ТАРАСОВА: Он не пошлет ребенка рвать кишки с детства.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Я не представляю себе такого родителя, чтобы он его послал в спорт больших достижений.
Т.ТАРАСОВА: Не пошлет. Нет, это совершенно другое.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Что мы сегодня имеем таким образом?

Т.ТАРАСОВА: Я разговаривала как-то с одной балериной, извините, которая преподавала просто богатым детям. Я не буду говорить, где и что. Они попросили ее, чтобы она их поставила на пальцы. Ну, интересно же детям, да? Когда она принесла эти тапочки и одела на их ножки, пуанты, они сразу все заканючили и сказали, что это больно и они не будут. Понимаете? Вот и все. Поэтому и в Большом театре тоже танцевать особо некому, потому что это больно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Оставим Большой театр – их здесь нет. Значит, на уровне обывателя я рассуждаю: что если я готов отдать своего ребенка в спорт для того, чтобы фигурку накачать, чтобы на коньках научился кататься, чтобы в футбол научиться играть, в волейбол тем более.

Т.ТАРАСОВА: Но вы не знаете, как ребенка это зацепит.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Но я не готов, чтобы в 16 лет, когда перед ним встанет выбор – профессиональный спорт или высшее образование – чтобы он пошел в профессиональный спорт. Я не готов на это, потому что я знаю, какая судьба ему уготована.

Т.ТАРАСОВА: Да. Переломы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Переломы.
Т.ТАРАСОВА: Разрывы связок.
М.БАРЩЕВСКИЙ: К 40 годам инвалидность.
Т.ТАРАСОВА: Обязательно.

М.БАРЩЕВСКИЙ: Вот. А государство – мы с вами только что выяснили – денег не дает. Что получается? Что с 3 до 10 лет...
Т.ТАРАСОВА: Сейчас уже дают. Потихонечку начали давать.
М.БАРЩЕВСКИЙ: А, вот это хорошо.
Т.ТАРАСОВА: Да, начали давать. Будет результат через 10 лет? Будет, может быть, и раньше...