Вектор путинской политики построен на страхе.
 

Мария Алёхина

"О сопротивлении и нравственном выборе

11 октября 2013, 20:34

Приводимую ниже записку Маша написала в конце сентября.

"Для меня остается только одна карьера – карьера свободы, которая по-испански зовется libertad, а в ней не имеют смысла титулы, как бы громки они не были"
Михаил Лунин

Тот грубый, зачастую граничащий с ханжеским метод, которым руководствуется власть колонийская, проводя так называемую воспитательную работу, является одним из проявлений общего вектора власти государственной.
Вектор путинской политики построен на страхе. Отсюда его показательное равнодушие, вытеснение социально-культурного слоя и милитаристская доминанта в публичном пространстве.
Вопрос в следующем: почему и как мы пришли к моменту, когда все самое замечательное и в тюрьме и в стране существует вопреки? Вопреки привычному порядку вещей, вопреки опасности, вопреки власти? Я имею в виду честь и честность, смелость, страсть. Да и саму жизнь осмысляемую, которая загоняется современными институтами в самый дальний угол, существуя там, удивляясь самой себе?
Лев Рубинштейн назвал в числе ключевых понятий современной России – сопротивление. В моем понимании, сопротивление Процессу, выведение мысли из области побочного, из периферии в центр, в суть, в сердце жизни человека – есть образ и способ современного действия.
Условия тюрьмы предполагают ускоренный курс осознания порядка вещей в России и собственного нравственного выбора.
Итак, в первую очередь важно изменить именно направление вектора. Притом, что за последние 12 лет символический капитал власти пришел к состоянию отсутствия, а интеллектуальные потуги в обретении центральной идеи оказались тщетны.
Доверие к Путину потеряно и потеряно давно, его власть держится на инертности и равнодушии населения. Можно тратить 30% бюджета на оборону, можно заплатить за написание новой истории – попроще, можно бесконечно черпать из котла пропаганды СССР темы вроде внешних врагов, но это не работает на массовом уровне, потому что населению неинтересно. Я подчеркиваю, населению, в которое превратила существующая власть граждан, неинтересно и смешно. Даже в тюрьме смеются над властью, и делают это в таких выражениях, которых Путину никогда не услышать ни на одном из протестных митингов.
Николай Заболоцкий в своих воспоминаниях приводит примеры, когда представители интеллигенции, будучи арестованными, ломались, сдавали всех, в том числе и тех, о ком знать не знали, и напротив, отдельные люди из криминальной среды демонстрировали удивительную последовательность и стойкость.
Глупо умножать количество политических заключенных, но это не первая и не последняя глупость, инициируемая властью.
На субъективном уровне – это испытание, а человеку мыслящему испытания необходимы. Я благодарна тем, с кем мне довелось прожить эти полтора года, и благодарна тем, кто этому способствовал.
Думаю, что те действия и усилия, которые регулярно предпринимались мной для обеспечения большей прозрачности открытости исправительных учреждений, принесли пользу обществу, особенно той его части, что является чиновным аппаратом ФСИН.
На сегодняшний день моя подруга – Надя Толоконникова дала обстоятельный и страшный портрет одного из самых диких мест России – мордовской колонии.
Возможно кто-то подумает, что это – точечный перегиб. В таком случае, я хочу вас расстроить – это система. И на мой взгляд, попадание в нее исключительного элемента способно высветить и обличить изнутри тот ужас, с которым ежедневно на протяжении многих лет сталкиваются наши сограждане, от которых общество требует исправления.
Как можно побудить осужденного изменить отношение к закону, если в качестве наказания для него выбран массовый пошив полицейской формы. Дармовой пошив с пытками в качестве профилактики.
Давайте внимательнее посмотрим на тех, кого исполнители полагают достойными освободиться досрочно – так называемый актив.
Люди, в которых последовательно развивается способность к беспрекословному подчинению, которых ежечасно растаптывают в ничто, заставляя лгать, предавать, завидовать, доносить и ненавидеть.
Не один человек (в данном случае должностное лицо) из недостойных побуждений демонстрирует этот цинизм, нет! – вся система цинична насквозь, она выдавливает из себя все чужеродное – сострадание, милосердие, индивидуальность, право выбора.
Здесь, я замечала моменты, когда человек принимает для себя решение – перестать лгать самому себе про исправление и слушать байки про УДО и, зная о том, что с ним поступили подло, начинает действовать. Именно такие люди в результате и приобретают уважение, потому что внутренняя свобода – самый яркий светильник.
Да, это не слишком популярно. На воле люди боятся тюрьмы, в тюрьме они боятся карцера или ШИЗО, люди боятся поставить свой статус и положение под угрозу. В 28-й колонии я просидела в БМ 5 месяцев, что есть не слишком здорово по тюремным традициям, так вот уже на 3-й месяц моего там пребывания все осужденные, кого я встречала, хотели быть на этом месте, внезапно забыв про все статусы.
В колонийских правилах есть пункт, согласно которому осужденный обязан давать объяснения по любому, пришедшему администрации в голову поводу. И у вас есть выбор: либо писать бумажки с заголовком «объяснительная» о том, почему вы не застегнули пуговицу, встали на 15 минут позже положенного, не надели платочек или сказать – нет.
Сказать такое «нет» здесь – это выйти на площадь. Это посметь.
Обращаясь к узникам Болотной, я хочу сказать, что на суде у вас есть выбор: выбор ждать окончания процесса, опустив руки, или сказать этому «нет» и тем самым разрушить процесс.
Сидя дома на диване у вас есть выбор, и спектр тех «нет», которые вы можете сказать, невероятно широк.
Труба, вышка, забор не существуют, если Вы отказываете им в праве существовать.
Приговор, постановление, решение не существуют, если вы так для себя решили.
Поэтому, произнося слова о том, что стены рухнут, я знаю – это происходит сейчас."

Оригинал на сайте ЭхаМосквы: [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

Интересно кто настоящий автор этого памфлета.
Это явно не Алёхина, та и двух слов на камеру связать не может, а тут прям писательский талант.
Раскрутили девец по полной, скоро памятники им ставить будут.

Новое письмо Надежды Толоконниковой
 

"Вчера ко мне впервые за две недели пустили адвоката. До этого я, начиная с ИК-14 и продолжив в ЛПУ-21, находилась в полной информационной изоляции. Медицинского запрета на контакты с людьми, на который ссылается ФСИН, у меня не было, потому что все это время я контактировала с сотрудниками этих учреждений. Из разговоров с высокопоставленными служителями тюремного управления мне было очевидно, что причины блокады совсем иные, никак не медицинского характера, но политического.

Я хочу объявить всем, кто имеет отношение к помещению меня в блокаду: если вы думаете, что без связи со своими товарищами я стану податливее и откажусь от выстраданных за время заключения взглядов на состояние мордовских лагерей, то вы грубо ошибаетесь. Когда вы давите на меня и нарушаете мои права, в том числе и законное право на встречу с защитой, то моя бескомпромиссность по отношению к ситуации в Мордовлаге лишь возрастает.

Спасибо тем, кто поддержал мой протест против беззакония в мордовских лагерях — циничного беззакония, прикрывшегося лозунгами экономической эффективности. Человек не может быть средством – он должен выступать в качестве цели. А запугивание и унижение не может быть методом воспитания и исправления человека.

С советских времен мордовские лагеря выступали для властей последним средством, которым они надеялись сломить волю политзаключенных, не раскаявшихся во время своих беззаконных судилищ. Я рада, что хоть как-то могу изменить ситуацию в Мордовлаге сегодня, чтобы отобрать это пыточное орудие из рук государства. В память о Марченко и Галанскове - диссидентах, погибших в советских лагерях. Я горжусь ими.

Я благодарна адвокатам и моим оставшимся на свободе друзьям за то, что они продолжают распространять информацию о моем протесте. Не думаю, что кому-нибудь пришло бы в голову обвинять, скажем, Ларису Богораз в том, что она рассказывает людям о действиях Юлия Даниэля в Мордовлаге. Это и есть проявление элементарной гражданской и товарищеской этики.

Я благодарна правозащитным комиссиям, которые посетили ИК-14 после объявления голодовки. Я рада, что элементарная честность не дала даже тем, кто приехал туда с целью загладить преступления ФСИН, опровергнуть очевидное: грубые нарушения трудового законодательства и уголовно-исполнительного закона в ИК-14, на которые при всем желании невозможно закрыть глаза. Кто-то из них выслушивал меня внимательно, а кто-то, даже не представившись (позже я поняла, что это был гражданин Евгений Мысловский, бывший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры РСФСР), старался как можно скорее ретироваться, не желая принимать во внимание мои доводы и жалобы, больше полагаясь на показания лагерного начальства.

Меня оскорбил вывод некоторых членов президентского Совета по Правам Человека о том, что моя голодовка инициирована извне. Каким неуважением и пренебрежением ко мне надо обладать, чтобы сделать подобное заявление! Это мой срок, моя борьба, мои права, мое здоровье и моя жизнь. На стадии следствия, полтора года назад, я могла отказаться от своей политической позиции и покаяться, как диссиденты Якир и Красин в 1973-ем, и выйти на свободу. Но ничто не заставит меня сделать это. Я выбрала путь последовательности и честности. И как теперь можно думать, что я позволю себе действовать по чужому сценарию, быть безвольной игрушкой в чьих-то руках?

Надеюсь на то, что правозащитные инспекции в Мордовлаге не ограничатся краткосрочным визитом в ИК-14. Я знаю, что нарушения прав человека происходят и в других колониях нашего лагерного управления. Я видела полные обреченности и тихого ужаса глаза женщин, выезжающих из ИК-2, женской колонии в поселке Явас, которая совсем рядом с моим бывшим лагерем. На «двойке», в отличие от ИК-14 (где администрация предпочитает наказывать неугодных руками осужденных), сотрудники колонии сами избивают осужденных, которые пытаются протестовать и сопротивляться режиму, и гнобят их в ШИЗО, где действуют только два аргумента: холод и те же побои.

Я обращаюсь к тем, кто заинтересован в соблюдении прав человека в России. Зоны — это тоже часть России. Более того, бытует убеждение, что тюрьмы — это лицо страны. Я хочу, чтобы в мордовской лагерной системе, с которой меня связала судьба, произошли серьезные изменения в лучшую сторону. Большинство осужденных не верит, что что-то можно поменять, и только поэтому они молчат. Многие не верят правозащитникам, комиссиям, тем более — прокурорским и УФСИНовским проверкам. Почему? Потому что проверка приезжает и уезжает, а мы, осужденные, остаемся у своего разбитого корыта. Нам нужна помощь правозащитников, готовых на долгую и серьезную работу.

Пока правдивые показания о положении дел в лагерях могут дать только осужденные-камикадзе, готовые к репрессиям. Неудивительно, что таких единицы. Я считаю, что реальная правозащитная деятельность может начаться лишь тогда, когда честные показания перестанут считаться героизмом. Нам, осужденным, нужна гарантия того, что на следующий день после отъезда комиссии «жалобщика» не начнут морально и физически убивать. Создание безопасных условий, безусловно, есть долг правозащитника, действительно уважающего себя и свою работу.

Постоянный контроль и гарантии безопасности — вот, что нужно создать в Мордовии в первую очередь. Только когда мы с вами добьемся этого, мы сможем приступить к расследованию того, что реально происходит в колониях. Я верю в то, что добиться улучшения условий жизни и труда осужденных здесь, в Мордовии, и по всей России - возможно. И я готова для этого сделать все, что в моих силах. Но моей веры и желания недостаточно. Мне очень нужна ваша помощь.

Заранее спасибо.

Лагерная больница ЛПУ-21
поселок Барашево, Мордовия
Надя Толоконникова
11 октября 2013 года"

Оригинал: [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

VaDen
[Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]
Январь 2013.
Спокойно связывает.

Связывает на уровне ПТУ-шницы.

Я имел ввиду такие выражения как -
"доминанта", "выведение мысли из области побочного, из периферии в центр", "можно бесконечно черпать из котла пропаганды" итд итп. - это не её лексикон.

Интервью это только подтвеждает. Девица интелектом не блещит вообще.

Ню-ню.

VaDen
А зачем в частном устном разговоре в колонии на бытовые темы использовать обороты типа: "выведение мысли из области побочного, из периферии в центр", характерные для философских размышлений?

Если бы она такими словами описывала издевательства в колонии, ты бы первый и сказал, что такими словами нормальные люди не разговаривают.))


"... выдаются холодные платки, а морозы здесь за тридцать, эти платки больше похожи на марлю..."


Я думаю, что в этой колонии процентов у 90 речь гораздо менее связная, чем у неё.

Так это вы мне пример привели, а я раньше слышал её высказывания на темы политические и не убедите вы меня что это она сама написала вышеизложенный памфлет. Здесь чувствоется рука профи.

Vladimir , и согласитесь логика её рассуждений в интервью очень странная.

С одной стороны у неё претензии что в колонии микроклимат хреновенький, стучат на неё "подруги" начальству. С другой тут же она признаётся, что стуканула на них сама и удивляется, что меры медленно принимают (только через 10 дней их в карцер по её доносу посадили).

Кстати, тошнопутину тексты тоже не он сам пишет, а спичрайтеры, а как он сам рот разевает - гопота-гопотой.

Писатель Дмитрий Быков выступил в защиту политзаключенных.
 

"Надежду Толоконникову нельзя убить, изувечить, даже избить, но...

08 ноября 2013, 17:18

Честное слово, не могу представить, где еще это возможно: самая известная в мире россиянка (после президента, разумеется) находится неизвестно где, с ней в это время могут сделать все что угодно – и все это в рамках закона.

Надежду Толоконникову этапировали из Мордовии и – «на законном основании» – скрывают ее новое местопребывание. Ни родственники, ни адвокаты не знают, где она сейчас. Улучшилось или ухудшилось ее положение? Может ли она лечиться? Натравливают ли на нее других заключенных, что практиковалось в Мордовии?

Все это вопросы без ответов. Не надо было рыпаться – таков, надо полагать, месседж, адресованный не только сидельцам, но всему населению страны.

Надежду Толоконникову нельзя убить, изувечить, даже избить – она чересчур известна; можно, однако, действуя сугубо по закону, так отравить ей последние три месяца отсидки, чтобы на воле ей пришлось сначала долго лечиться, а потом всю оставшуюся жизнь бороться с пытками памятью. В случае с Pussy Riot нам демонстрируется вся мера государственной мстительности. Им систематически отказывали в УДО, прессовали издевательскими взысканиями, изнуряли многочасовым превышением рабочего дня и вдобавок корили за неучастие в художественной самодеятельности. Все это делалось открыто, демонстративно, с явной верховной санкции – мы узнаём этот почерк, эту упорную мстительность, самоцельную, непрагматическую, во вред себе же.

Власть, проявляющая милосердие, быстрей набирает очки, но нынешней российской власти это неважно. Когда речь заходит о бесстрашном противнике, власть перестает думать о выгоде и теряет остатки самообладания.

Ходорковский и Толоконникова оказались в одном ряду. Наряду с президентом они составляют тройку самых упоминаемых россиян. Это естественно – действие равно противодействию. Из Толоконниковой сделали не только звезду, но и святую.

Сейчас неважно, кто одобряет, а кто не одобряет акцию Pussy Riot. Важно, что она оказалась эффективней всех остальных, поскольку заставила власть стремительно и упорно дискредитировать себя. И еще сейчас важно узнать, где Толоконникова. Потому что место ее в истории уже бесспорно, но мучеников, честное слово, в этой самой истории хватает и так. По-настоящему серьезный вопрос формулируется сегодня просто: бог с ними, с мигрантами, с Академией наук и даже с коррупцией, – но может ли страна спокойно смотреть, как власть всей массой давит молодую женщину, мать пятилетнего ребенка, а потом, в отместку за чудом обнародованное разоблачение, прячет эту женщину неизвестно куда, подальше от любого контроля? Можно ли стерпеть и это, словно так и надо?"

Оригинал: [Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

[Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]

Про нижегородские будни Алёхина пишет в свежем Ньютаймсе.


[Для просмотра данной ссылки нужно зарегистрироваться]
Осужденный – рентабельная собственность

21 октября The New Times опубликовал расследование Зои Световой «Made in ФСИН». Это текст о том, на кого работают российские заключенные. Мария Алехина, которая отбывает наказание в ИК-2 Нижегородской области, прочла эту статью, потому что она выписывает The New Times.
А, прочитав, прислала свой текст, чтобы рассказать о том, что она увидела своими глазами
Мария Алехина, специально для The New Times

Исправительная колония №2 считается одной из лучших. Она находится в черте города, слева ― парк, справа ― Автозаводский суд Нижнего Новгорода, жилой квартал, новостройки.

Говорят, что по утрам и вечерам со стороны ИК слышится лай. Это не звери. Это мы ― осужденные, построенные на проверку «по пять человек», ― приветствуем администрацию. Ответственная за строй громко командует «Внимание!», остальные мощным хором подхватывают «Здра-сте!». Здесь так учат вежливости. «Быть вежливыми между собой и в обращении с персоналом ИУ» ― пункт №8 правил внутреннего распорядка.

Одна проверка длится минимум полчаса. Женщины стоят на ней в любую погоду, кроме проливного дождя. Большую часть года ― переминаясь с ноги на ногу от холода и ветра. Казённая зимняя обувь сделана из материала, напоминающего клеёнку в один слой. Для утепления подошвы осужденные используют женские прокладки из бесплатных гигиенических наборов. Неизвестна (но проклинаема всеми) причина, которая не позволяет администрации делать пересчет по отрядам.

Слово «барак» здесь не любят, но и общежитиями эти «дома» не называют. Говорят: «Пойду к себе в отряд». Осужденные в российских колониях живут в отрядах. ИК-2, разумеется, не исключение. Основным помещением отряда является секция, где в несколько длинных рядов стоят двухэтажные железные кровати. Личное пространство женщины «законно» сжимается до трёх квадратных метров: это примерно ширина кровати плюс ширина прохода до следующей. «А вообще-то, личное дома осталось, ― такой ответ можно услышать от сотрудников. ― А тут ― все общественное». Санузлы, например, общественные. В нескольких отрядах они представляют собой каменное возвышение с рядом дыр, расстояние между которыми не превышает 20 см. Женщины, годами справляющие нужду на корточках, задевающие друг друга ногами и ждущие своей очереди в туалет, ― картинка не слишком напоминающая «утонченность и изысканность», о которых можно прочесть на сайте Нижегородского ГУФСИНА.

Как человека преврашают в раба

«Каждый осужденный к лишению свободы обязан трудиться в местах и на работах, определяемых администрацией исправительных учреждений» ― эту выдержку из 103 статьи УИКа сотрудники системы знают и упоминают с удовольствием. Нужно всего два документа, чтобы превратить человека в раба: его собственное заявление, которое начинается со слов: «Прошу принять меня…», и приказ начальника зоны о зачислении на работу. О добровольном написании заявлений речи не идет: вовремя напомнят, что «Каждый осужденный обязан трудиться…». Трудовые договора заключать не нужно, ознакамливать под роспись с тем, сколько часов положено работать и сколько осужденные будут получать, ― также не требуется. Из карантина женщина распределяется в отряд и спустя несколько дней уже стоит на «разводе в промзону», (то, есть, ее уже определили в одну из бригад, которые работают посменно- The New Times).

«Разводят» на работу по спискам, которые называют «разнарядами». Они пишутся на каждый день. Выводят так же, это называется «съём». Съём/развод ― обыденная процедура, через нее проходят все, кто работает на промке. В ИК-2 есть видеокамера, фиксирующая процесс: длинный строй озябших женщин в одинаковых зеленых пальто входит в открытые железные ворота, за которыми находится то, что официально называется центром трудовой адаптации (ЦТА). На воротах табличка «промзона», в строю то и дело говорят: «Да чтоб сгорела уже, наконец, эта промка!», а вороны тем временем громко разлетаются по крышам цехов. И так 6 дней в неделю.

Что такое работа, например, в раскройном цехе? Тех, кто там трудится, легко узнать по синим ботинкам. Если посмотреть внимательнее, тот же цвет у них на руках и ногтях. Это синька, которая летает по цеху вперемешку с пылью и маслом из-за того, что вентиляция работает в обратную сторону. Когда я слышу об этом, создается впечатление, что у организаторов труда в обратную сторону работает мозг, ведь работа в этом цехе опасна. На раскройно-ленточных машинах (РЛМ) или резаках, за которыми целый день стоят женщины (стульев «не предусмотрено»), часто лопаются жестяные острые ленты, и если такая заденет человека, то исход может быть летальным. Ленты рвутся, потому что не срабатывают предохранители. Было бы странно, если бы они срабатывали на оборудовании, где годом выпуска значится 1979-й. А женщин на эти машины ставят вообще без подготовки, ставят в ночное время, ставят при недостаточном освещении, при летающей пыли и синьке, которая въедается в кожу. Труд в таких условиях оценивается в 1000 рублей в месяц со всеми переработками (в два раза меньше без них).

Если не ходить на переработки, то к вам может измениться отношение. Наказывают тем, что не подписывают дополнительный сон (2 часа в воскресенье). Или тем, что не дают в перерывах кипяток для питья. Или тем, что отказывают в жетонах: в туалет на промке ходят по жетонам, покинуть цех без жетона считается нарушением. Поэтому некоторые справляют нужду в ведро в соседнем пустом помещении.

Известны ли компаниям, которые заключают договора с колонией, такие подробности?

За заказ на 500 утепленных костюмов для владимирской компании «Славянка» (ООО «ТекстильПроф») бригаде в 50 человек выплатят 35 000 рублей. Половину из этих денег удерживает колония (за питание), так что выходит по 300 рублей в месяц на человека, а если есть иск , который осужденная должна выплачивать― то и того меньше. Чтобы выполнить этот заказ в срок, в конце ноября осужденные работали по 14 часов в день.

За заказы от ЗАО «Завод Труд», для которого в ИК-2 делают сантехнические хомуты, в месяц могут заплатить 30-35 рублей. За те же деньги осужденные выполняют услуги по сборке подарочных пакетов для компании ООО «Мир подарочной упаковки». Есть расчетные листки с зарплатой в 2.5 рубля.

Скорее всего, по бумагам осужденные вообще ничего не производят, а годами лишь «оказывают услуги», и потому это стоит так дешево. Трудовым инспекциям все равно, а отсюда ― из зоны ― кажется, что никаких трудовых инспекций и вовсе не существует.

Коллектив как средство управления

Систему, в которой человек уже давно привык быть покорным, в которой он не только научился идеально подчиняться, но и знает, в какие моменты свое подчинение выгодно использовать, такую систему можно поддерживать только одним ― коллективом. Коллективный метод воздействия применяется в колонии повсеместно. В промзоне ― бригада, где одна осужденная-бригадир поставлена руководить другими, и в ее обязанности, утвержденные начальником колонии, входит докладывать обо всех нарушениях. В отрядах «обязанные докладывать» числятся дневальными, а на уровне колонии такими людьми являются «пожарники» ― те, кто формально следит за положением огнетушителя, а на самом деле ― за положением людей.

У меня вызывает крайнее недоумение порядок, при котором осужденная трудоустраивается «ночной дневальной» и ее работа состоит в том, чтобы ночь напролет сидеть на кухне и следить за тем, чтобы остальные не ходили по отряду. Каким образом эта работа способствует исправлению? Получается, что у зоны находятся средства, чтобы оплачивать подобный «труд», но их не хватает для покупки техники, а потому грузчики (женщины!) таскают тюки с бумагой весом в 400(!) кг.

Работницы столовой, которых я вижу каждый день и чья смена, похоже, длится 16 часов, ежедневно носят огромные (80-100 кг) бочки с капустой. Эти же бочки разгружаются из фур вручную женщинами всех отрядов, и эта разгрузка даже не зачисляется в часы хозработ. «Вы это делаете для себя», ― комментирует руководство колонии.

Но кто после такой работы будет лечить осужденных? Обращения в медсанчасть одной женщины игнорировали полгода, в итоге ее отвезли в больницу и удалили матку. У нее же обнаружили приобретенный на зоне (!) гепатит. У другой женщины из-за прерываний в приеме ВИЧ-терапии теперь цирроз. С желтым лицом, желтыми глазами, открывающимися кровотечениями ее выводили на работу в промзону, а в стационар положили только после приезда ОНК и вольного терапевта.

Случаев, связанных с неоказанием медицинской помощи масса. Именно поэтому сделано все, чтобы учреждение оставалось максимально закрытым. Женщины знают, что если они начнут писать жалобы, их моральное здоровье окажется под угрозой из-за давления. Говорят, что до того, как в ИК-2 завезли большой этап из Удмуртии, боялись писать даже надзорные жалобы на приговор.

«Умри ты сегодня, а завтра я за это получу поощрение»

Недавно нашу колонию посетил губернатор области. За день до этого был снят и выпущен сюжет о Доме матери и ребенка в ИК-2. Всем понятно, что осужденная мать, упорно повторяющая на камеру «у нас санаторий», лжет, а те, кто мог не солгать, были запуганы или заперты. По иронии, здание, в котором запирают проблемных осужденных на время приезда комиссий, называется КВН ― Культурно-Воспитательная часть. И там же, где под предлогом вызова администрации запирают «неудобных» людей, вечерами можно наблюдать очередь из совсем других осужденных: это ждут твердо вставшие на путь исправления женщины, те, кто узнал, запомнил и начал уважать «нормы, правила и традиции человеческого общежития» (см. ст.9 УИК РФ). Их отношение к другим коротко укладывается в принцип, о котором писал Солженицын: «Умри ты сегодня, а я ― завтра». Точнее «умри ты сегодня, а я завтра за это получу поощрение, а послезавтра освобожусь досрочно» ― примерно так это звучит теперь. И, кстати, так и работает.

И хотя досрочно в ИК-2 освобождаются редко, и на комиссии по УДО своевременно никого не зовут, очередь в кабинеты длинна. Ведь человек в своей низости не жаждет свободы, но только смотреть, как будет тонуть другой. Будет ли он просить о помощи или молча терпеть. Вот что поощряется здесь, вот что является, видимо, самой надежной «традицией человеческого общежития». Простое уважение тем, кто держит систему, недоступно.

Благодаря им ― тем, у кого на одежде написано слово «закон», ― стоят эти очереди с докладами, доносами; стоят зэчки и потирают руки ― «сейчас я стравлю два отдела» или «сейчас кто-то поедет в ШИЗО».

Поощрение в осужденных способности к предательству, изживание в них человеческого ― это подготовка почвы для рецидива. Но в условиях, где осужденный ― рентабельная собственность, а цель, прописанная в законе ― «исправление осужденных и предупреждение совершения новых преступлений», давно подменена целью наживы, рецидив оказывается выгодным для всех: полиции, суда, тюрьмы, зоны.
===

По информации из разных источников:
Список компаний, на которые работает ИК-2

1.«Авангард – спецодежда»: ООО «Керра», ООО «Фаризм» (костюмы «Мороз», «Передовица», «Спец»)
«Славянка» (г. Владимир) – ООО «ТекстильПроф» (костюмы)
ООО «Магелан» (Башкирия) – рубашки «Полиция»
ООО «Текстиль» - рубашки «Охранник»
Общий объем отгрузок за месяц - 9 млн. руб.
===

У неё предоставился случай в этой жизни сделать что то общественно полезное. Добровольно она на это врядли пошла бы. Истирично орать в церкви это, конечно, намного приятнее.

Одна из лучших статей в номинации "посмеяться".

Graf
А что, не платят как рабам и не продают потом продукцию втридорога?
Явно разворовывается там дофига.

А у нас все и везде продается втридорога, если уж подходить серьезно. Воруют то же везде, на законных основаниях или прикрываясь ими. Трудовой человек (тот, кто что-то реально производит) вообще сегодня не в почете.
Рассмешило же меня то, что статья написана в таком ключе, как будто все думали что это зона отдыха, а не просто так себе зона... Ее силком туда ни кто не тянул.